Следующая глава | В оглавление | Предыдущая глава

28 марта 1944 г.

Последняя ночь нашей стоянки на якоре в Скапа-Флоу, пока корабль загружается запасами для России. Приспособления для дополнительных сбрасываемых баков наконец прибыли, и мы смогли заняться их закреплением на самолетах. Единственным неприятным фактором было то, что теперь предстояло провести испытания, стартуя прямо с палубы, вместо того, чтобы сначала сделать это на берегу.

В полдень мы вышли из Скапа-Флоу в сопровождении "Акгивити" (эскортного авианосца - прим. перев.), американского крейсера "Милуоки" с четырьмя трубами и британского крейсера "Диадем" типа "Дидо". Мы направлялись на север, а к утру следующего дня должны были встретиться с конвоем. Неподалеку от Оркнейских островов мы увидели много интересного, касающегося военно-морской активности - учения главных сил Флота метрополии и соединения ударных авианосцев адмирала Биссе. Холодное серое море было усеяно силуэтами больших и малых авианосцев. В какой-то момент, вызвав у нас огромную зависть, над кораблями пролетела на малой высоте эскадрилья истребителей "Хеллкэт".

После выхода из гавани пелена секретности над предстоящими операциями приподнялась, и впечатляющие "исполнить" предстали в одном ряду с не менее захватывающими возможностями! Предполагалось, что мы эскортируем конвой в Мурманск, причем довольно быстро. Весь поход должен был занять только 7 дней, но 7 дней предельно заполненных работой. Увы, ночь за Полярным кругом в это время года длилась не более б часов, поэтому мы могли рассчитывать на очень короткий сон.

Привлеченные силы охранения были внушительными; кроме сил ближнего охранения из 18 эсминцев, нас должна была прикрывать знаменитая эскортная группа капитана 1 ранга Уокера, на счету которой было вдвое больше потопленных германских подлодок, чем в любом другом соединении за время войны. Но все это было не потому, что по слухам неоднократно поврежденный "Тирпиц" был вновь в строю и находился в засаде в одном из фьордов на севере Норвегии, ожидая случая напасть, как это делал его собрат - злосчастный "Шарнхорст", атакуя ничего не подозревающие конвои на пути в Россию. Утешением против этой угрозы было наличие в составе Флота метрополии двух авианосцев, двух линкоров и эскадры крейсеров, которые должны были прикрывать наш смиренный проход по этим коварным водам. Подозрение о том, что мы вероятно станем наживкой, для того чтобы выманить из логова этот самый знаменитый фрицевский линкор пробуждало героизм и одновременно не на шутку тревожило.

Целый день был потрачен в попытках заставить работать новые дополнительные баки для наших "Мартлитов" (английское наименование истребителя "Уайлдкэт" - прим. перев.), но без особого успеха. Назавтра, в случае, если мы заставим их работать, я собирался с утра провести испытания в воздухе. В основном, это должны были быть резкие подергивания! (Без всякой иронии - со страху!).

29 марта 1944 г.

Ребята-истребители провели день в "готовности" на КП, однако не произошло ничего, что могло бы нарушить их покой. Дружественный "Сандерленд" был единственным самолетом в небе, кроме наших патрульных "Эвенджеров". Один "Эвенджер (новое имя "Тарпона") сегодня врезался в ограждение, а несчастный матрос из палубной команды так разволновался, пытаясь убежать с безумного пути быстро надвигавшегося грозного монстра, что споткнулся и упал за борт. Несмотря на то, что корабль немедленно остановился и просигналил одному из эсминцев о помощи, незадачливый бедняга, стесненный большим количеством спецодежды, необходимой для работы на продуваемой полетной палубе, не смог продолжать борьбу и утонул. Этот несчастный случай, произошедший в самом начале нашего плавания вызвал глубокую печаль на борту. Особенно тяжело было от мысли, что это был совсем молодой парень, попавший на корабль всего неделю назад и в море он выходил впервые. Я подумал, что вполне возможно, что он и был автором восторженного письма, описывавшего первые впечатления своей жизни на корабле, которое я, как цензор, просматривал пару дней назад.

День у меня прошел, как и вчера, в борьбе с установкой наших новых подвесных баков. Старшина Милфорд - золотые руки, возглавляющий техническое обслуживание истребителей, без устали трудился под кусачими ветрами, обдувавшими полетную палубу, пытаясь установить причину огорчающего нас кашля и треска - единственное, что удалось получить, проворачивая моторы от этих баков. Наконец, к нашей великой радости, ближе к вечеру удалось уговорить одну из наших машин работать ровно и эффективно от обоих баков. Похоже, что завтра приступим к испытательным полетам. Нехорошие предчувствия усилились после печального дневного инцидента - очевидно, что океанские плавания это не пикник, особенно в этой части мира!

30 марта 1944 г.

Все еще не могу приступить к полетным испытаниям моих баков, теперь, главным образом, оттого, что днем стих ветер, но отчасти и оттого, что командир, похоже, не разделяет нашего энтузиазма относительно этой идеи.

Снова днем стоит ужасный холод, а участок чистого голубого моря время от времени сменяется густым мраком снежной бури, когда теряются из вида даже ближайшие корабли. Условия на палубе были весьма неприятны, но "Тарпоны" (они же "Эвенджеры") патрулировали пространство вокруг конвоя весь день. Последний вылет заканчивается изумительным прыжком на палубе самолета Стэна Тёрстэна, от удара шасси ломается - это вторая авария за поход. Нашим истребителям, согласно специальному приказу адмирала, расположившегося на крейсере "Диадем", вылет на сегодня запрещен, хотя "Мартлиты" с авианосца "Активити" поднимались в воздух, чтобы выяснить, что за неизвестный самолет облетает конвой. Это мы наблюдали весьма смутно, и хотя фриц должен быть общей добычей, "Активити" - старший для нас корабль, и мы должны смиренно переносить долю подчиненного, как это уже было в отношениях с авианосцем "Битер". (По мнению "Кланка" (ведомый автора строк - лейтенант C.G. Watson), определение старшинства командиров кораблей королевских ВМС по принципу "кто лучше успевал в Дартмуте" (основное военно-морское училище Великобритании) правомочно только для права гнусно выругаться).

После полуторачасового поиска "Мартлиты" с "Активити" наконец обнаружили неопознанный самолет и узнали в нем Фокке-Вульф "Кондор". Последовали перехват и атака, в ходе которой ведущий "Мартлит" сбил антенну, буксируемую этим массивным фрицем (в оригинале - гунном). Во время атаки открывался огонь, но "кондор" спикировал, укрывшись в снеж- ной туче, и "Мартлиты" его потеряли. Однако вскоре они доложили, что обнаружены плавающие и горящие обломки самолета на поверхности моря, и, таким образом, первая кровь была пущена "Акгивити". Надеемся, что завтра нам повезет больше.

31 марта 1944 г.

Сегодня сражение быстро разгоралось, становясь яростней и с каждым разом все более волнующим. Один из "Эвенджеров", пилотируемый лейтенантом Гэллоуэем, потерпел аварию, врезавшись в ограждение, по возвращении с утреннего патрулирования, при этом он смел другой "Эвенджер", который был припаркован у барьера. Несчастный экипаж самолета был достаточно издерган только что закончившимся полетом, где они несколько раз встречались с огромным и опасным "Кондором", патрулировавшим этот же район, правда, с другой целью. Мой товарищ по каюте Рой Пембертон, участвовавший в это же время в противолодочном патрулировании, часто встречался с этим грозным противником. Он рассказал как встретил "фокке-вульф", выходящий из облака, когда Рой и его экипаж собирались в него влететь. Два враждебных самолета прошли в дистанции 200 метров друг от друга, причем, оба испытали потрясение. Рой быстро уклонился и вышел из облака "вверх ногами" - все это достаточно волнующе!

Истребители с "Акгивити" провели целый час в охоте на этого парня и наконец сцапали. После короткого свидания "Кондор" упал в море, объятый пламенем.

Поскольку нашим истребителям не было дано "добро" на взлет, то, пользуясь возникшим затишьем, мы послали адмиралу специальный сигнал, спрашивая разрешения на вылет двух наших машин для испытания сбрасываемых баков. "Добро" было получено, поэтому Кланк и я после ланча наконец-то поднялись в воздух. Мы взлетели с катапульты с нашими подвесными приспособлениями под каждым крылом, но, невзирая на дополнительный вес, особых трудностей не возникло. С ними самолет казался более неуклюжим и медлительным, но оба моих бака работали хорошо, и я пробыл в воздухе целый час, прежде чем переключился на основной топливный бак. Кланку повезло меньше, из-за воздушной пробки, образовавшейся при переключении на один из дополнительных баков, он чуть не упал в море, прежде чем ему снова удалось запустить мотор, переключившись на основной бак. Пока мы находились в воздухе в этом показательном "испытательном полете", истребительное командование держало нас в напряжении различными докладами о неопознанных самолетах, пролетевших линию дальнего охранения эсминцев. Однако мы тщетно приглядывались, обнаруживая только патрулирующие "Эвенджеры" и "Каталины" по пеленгам, которые они указывали. Спустя два часа погода начала резко портиться: снежные бури становились все плотней и неистовей. Не дожидаясь, когда мощный снежный заряд окончательно скроет из вида весь конвой, мы вернулись в зону непосредственной видимости нашего корабля и запросили "добро" на посадку. К этому времени я потерял Кланка из вида в адском вихре, когда видимость в снежном заряде упала до 300 ярдов. Однако нам удалось сесть на наш старый корабль, как только появился пробел во мраке, после чего тот вновь опустился, причем основательно.

Позже, когда погода немного прояснилась, вновь раздались вопли нашего эскорта о большом неопознанном самолете, кружащем в зоне видимости, что заставило нас подготовить два "Мартлита" и катапультировать их для выяснения обстановки. Пилоты: новичок Дебни и Мид по прозвищу "Ломаный" (Broken) вскоре получили пеленги для выхода на перехват незнакомца. Полтора часа они кружили в непосредственной близости от этого самолета, но неуловимый "приятель" скромно прятался в мощном облаке, скрывавшем район действий. Наконец эта большая птица выпорхнула из облака, и с криком "Ату его!" наши бросились в атаку. Дебни выпустил весь боезапас по цели, после чего "Ломаный" вел огонь до тех пор, пока, наконец, в середине фюзеляжа не возник пожар, самолет развалился пополам, и его обломки упали в море. Мощное пламя можно было наблюдать даже с кораблей, находящихся на расстоянии до 12 миль. Все очень обрадовались, так как это было боевым крещением "Треккера" и первьм успехом эскадрильи. Адмирал прислал свои поздравления. Я был преисполнен самодовольства, так относился к успехам истребительного звена - бывшего № 1832"В", как к своим собственным.

Днем были подняты Люси (Lucey) и Мак (Мае), но несмотря на то, что они сновали туда и сюда, ничего похожего на вражеский дозорный самолет обнаружить не удалось. К несчастью, Люсу не повезло: во время посадки он ударился в ограждение и повредил один из новых самолетов - "Е"-Эдварда. Конечно, это была малая цена, заплаченная за предыдущий успех: маленький одномоторный самолет против огромного четырехмоторного. В любом случае, до этого у нас был один лишний самолет, зато теперь у каждого был свой собственный, и ошибки Люси здесь не было, посадка была проведена отлично, гораздо лучше моих обычных!

Позднее вечером ещё один "Кондор" был сбит самолетом с "Акгивити", и опять на виду всего конвоя! Таким образом, число сбитых "Фокке-Вульфов 200" за два дня достигло четырех плюс одна подводная лодка, потопленная эскортной группой капитана 1 ранга Уокера позапрошлой ночью! Неплохо, но, несомненно, должны быть последствия. "Кондоры" вряд ли работали впустую, и мы ожидали, что кажцая подлодка, находящаяся в этом районе, должна устремиться к нам, в то время как другие отряхивали перчатки, находясь в готовности к северу. В полночь мы были на полпути в Россию - впереди самое трудное.

1 апреля 1944 г.

Господи, что за день! За всю свою жизнь я не испытывал столько волнений и не переживал подобного страха. События нагромождались одно на другое с такой быстротой, что в конце концов каждый ощущал смятение. Казалось невозможным, что столько событий может выпасть на один день.

Волнения начались поутру, с докладов о вражеских подлодках в непосредственной близости, и ребята с "Тарпонов" поднялись в воздух, чтобы попытаться обнаружить их и поразить. Первым это сделал л-т Бэллентайн (Ballentyne), который атаковал германскую подлодку в надводном положении, но ко всеобщему глубокому разочарованию, глубинные бомбы не смогли отделится от держателей по-видимому, оттого, что расцепляющий механизм в бомболюке замерз. Прежде чем появился другой "Тарпон", подлодка погрузилась и скрылась из вида.

Позже Бэллентайн ухитрился сбросить все глубинные бомбы, кроме одной, а уже потом пошел на посадку. Он приближался очень неровно и, несмотря на неистовую жестикуляцию офицера "мигалыцика" (обеспечивающего посадку), подошел так низко, что ударился двигателем в закругленную часть посадочной палубы. Вспыхнул страшный пожар, "Тарпон" загорелся и, провисев минуту на закруглении, упал на ют, где располагались две спаренных зенитки "Бофорс" с боезапасом. Перед тем как самолет упал, наблюдатель со стрелком попытались выпрыгнуть, и, пролетев почти 20 футов до артиллерийской платформы, почти не поранились, отделавшись сильными ушибами. Пилоту - старине Бэллентайну повезло меньше: ему, облитому с головы до ног горящим бензином, удалось выползти из кабины, но он почти мгновенно разбился и умер еще до того, как его обступили врачи. Пожар разгорался, горящий бензин начал проникать в кормовой ангар. Дела обстояли очень серьезно, так как эти корабли весьма чувствительны к пожарам из-за огромных топливных цистерн, и некоторые, включая "кузена Майкла", взорвались в результате локальных пожаров. Борьба с пламенем была поистине грандиозной: матросы выливали галлоны пены и морской воды на горящий бензин и, совершенно не считаясь с собственной безопасностью, подходили вплотную к самолетам, пытаясь подавить очаг пожара, невзирая на высокую температуру (кормовая переборка ангара раскалилась докрасна). Взорвавшийся боезапас "Бофорсов", разлетался во все стороны.

Медленно и по ветру корабль уходил от конвоя и его тяжело груженных боеприпасами судов. Всем было приказано одеть спасательные пояса и быть наготове, так как опасались, что оставшаяся на самолете глубинная бомба сдетонирует и корабль обратится в облако дыма. Я не помню, чтобы когда-то в своей жизни я был так напуган. В конце концов, огонь в ангаре был потушен, и постепенно, в результате сверхчеловеческих усилий личного состава, пожар в кормовой части удалось ослабить и, наконец, полностью потушить. К счастью, ни один самолет в ангаре не пострадал, но вся корма представляла собой черные "руины", и только остов мотора "Тарпона" указывал на место, где он стоял, а две установки "Бофорс" жалко торчали среди обломков своих платформ. Один или два матроса получили ожоги во время своих действий, да кормовой погреб пришлось затопить, но, с другой стороны, все обошлось счастливо. Корабль развернулся, чтобы воссоединиться с конвоем, а уже через час мы возобновили полеты.

Вскоре после этого (как будто для одного утра недоставало впечатлений), "Кноббер" Браун, осуществлявший патруль вокруг конвоя на своем "Тарпоне", доложил о двух немецких подлодках в надводном положении в 40 милях, идущих на север. Для поддержки были немедленно подняты в воздух силы готовности, но еще до их прибытия одна из лодок погрузилась, и другая, после трех атак "Кноббера", встретившего ожесточенный огонь её зенитных автоматов, поступила также. На этот раз,' несмотря на то, что глубинные бомбы сошли с держателей, только одна из них взорвалась, а этого, увы, оказалось недостаточно, чтобы причинить реальный ущерб. "Кноббер" возвратился на корабль, взбешенный причудами глубинных бомб. Облетая корабль, он обнаружил, что не может ни выпустить шасси, ни работать закрылками из-за неполадок гидравлики. Поэтому он заставил шасси выйти под воздействием силы тяжести, а поддет произвел, не используя закрылки, совершив одну из самых красивых посадок на палубу, из когда-либо виденных мною. Он действительно пилот-чародей. Причина выхода из строя гидравлики вскоре прояснилась: на передней кромке крыла обнаружили большую дырку, сделанную 20-мм снарядом с подлодки, который, разорвавшись внутри, одним из осколков повредил трубопровод гидравлики, ведущий к шасси и закрылкам - "веселенькое дело!"

Впечатления не заставили себя ждать и после ланча - на сей раз с большим успехом. Джек Бромфилд (Jack Bromfield), патрулируя на своем "Тарпоне", обнаружил подводную лодку на поверхности и ринулся в атаку. На этот раз все глубинные бомбы сработали, полностью накрыв цель. Подлодка начала погружение, оставляя за собой зловещий масляный след. Джек продолжал кружить над масляным пятном, пока не подошел эсминец "Кеппел", принявший контакт. К этому времени масляный след уже простирался на 6,5 миль, показывая, что германская подлодка всё ещё продвигается вперед в подводном положении, хотя и сильно "подтекая". Позднее "Кеппел" сосредоточенно атаковал раненую подлодку глубинными бомбами, и некоторое время спустя уже ничего не наблюдалось.

После этого накал событий начал ослабевать, хотя парни с "Тарпонов" постоянно вылетали на патрулирование, и каждый раз один из наших ребят-истребителей должен был вылетать с ними. Все показывало на то, что германские подлодки (а их, по нашей оценке, в районе насчитывалось не менее семи) концентрируются для атаки этим вечером. Но даже если парни с "Тарпонов" ничего не сделают больше, они уже дезорганизовали сбор волчьей стаи.

К вечеру погода стала ещё хуже: снежные бури участились и нависали как серо-белые драпировки со свинцового неба. Люс и я находились в готовности на случай ударов вражеских самолетов и подлодок, когда внезапно в 20 милях был обнаружен неопознанный самолет. С "Активити" взлетели два истребителя, но один из них - ведомый - перевернулся на взлете и упал за борт. "Треккер" получил приказание поднять истребитель на замену и присоединиться к ведущему для перехвата "привидения". Я взлетел с катапульты и присоединился к парню с "Акгивити" в качестве ведомого. Мы вместе взяли курс на восток и, пролетев около 20 миль сквозь долгие полосы снежных бурь, внезапно обнаружили небольшой черный объект, кружащий в просвете по левому борту. Мы немедленно набрали высоту для атаки. По мере приближения маленький объект рос в размерах, пока мы не смогли распознать в нем летающую лодку "Бломм и Фосс 138", которую фрицы использовали для слежения и наведения на конвои. К этому времени мы оба увеличили скорость и мчались во весь опор. Фриц, уже заметивший наше приближение, попытался уйти и вывел двигатели на полную мощность, о чем свидетельствовал черный дьм обогащенной смеси, появившийся из его трёх моторов. Ведущий атаковал с хвоста длинной очередью, вызвав сильный шлейф дьма из одного из моторов.

Я видел ответный огонь фрица, активно обстреливавшего ведущего, вероятно, из убийственной 20-мм пушки, которую он использовал против нас (турель с 20-мм орудием находилась в носу, в хвосте у этого самолета располагался один 13-мм пулемет и один 7,9-мм пулемет, он мог вести огонь через люк в левом борту - прим. перев.). В любом случае ведущий ему хорошенько всыпал перед тем как отвернуть и, мне кажется, убил хвостового стрелка, так как, когда я приступил к атаке, то не встретил ответного огня. Как и ведущий, я атаковал с хвоста и видел, как мои зажигательные снаряды разрывались вдоль всего фюзеляжа. Левый мотор вскоре также сильно задымил. Ведущий, летавший на "Мартлите III", имел всего 200 выстрелов на каждую пушку (в то время как у нашего "Мартлита V" их было 400) и после очередной атаки расстрелял весь боезапас, поэтому с фрицем пришлось кончать мне. Я произвел ещё две атаки, обе с нижней полусферы, где он, как мне известно, был слеп. В ходе второй атаки оба внутренних бензобака загорелись, и "Бломм и Фосс" вошел в длинное пике. Мы оба видели, как он с огромным всплеском упал в море и перевернулся. Похоже, что никто не спасся.

В весьма приподнятом настроении мы возвращались к конвою, качаясь под напором метелей и жестикулируя друг другу в своих кабинах, ведь летели в сомкнутом строю буквально бок о бок. Народ на борту был очень возбужден и рад, что самолет, на который они потратили столько времени, выполнил свою задачу. Люси очень сожалел, что его не было с нами, на что он так рассчитывал.

Затем последовала ночь с неслыханным ранее шумом и грохотом взрывов - это эсминцы охранения распугивали глубинными бомбами и орудийным огнем германские подлодки, которые снова и снова пытались проникнуть сквозь охранение к кораблям конвоя. Невзирая на смертельную усталость, до 3 часов ночи мне так и не удалось заснуть ни на миг. С 6 часов утра я должен был находиться в готовности вместе с Люси. Можно допустить, что я был сильно напуган, представляя торпедированные суда вокруг нас, хотя на самом деле ни один корабль не пострадал за все 4 часа темного времени.

2 апреля 1944 г.

Люс и я приняли дежурство от "Деба" и "Ломаного", которые несли его с 3 ночи. Все было спокойно в это время, и мы шли курсом Ост под ясным голубым небом, которое вполне могло бы быть средиземноморским, если бы не температура. Палуба была покрыта снегом и льдом, а сосульки свисали гроздьями с мостика, почти как искусственные украшения под Рождество. Далеко по левому борту мы могли видеть суровые очертания острова Медвежий с крутыми заснеженными берегами и вершинами, скрытыми облаками. Мы находимся в самой северной точке похода на широте 72 градуса, и это казалось краем земли.

Утром мы узнали, что эсминец "Кеппел" ночью потопил германскую подлодку, доведя этим счет подлодок до двух потопленных, одной "предположительно" потопленной вдобавок к пяти сбитым самолетам. Позже утром "Суордфиш" с "Активити" обнаружил подлодку в надводном положении и атаковал её реактивными снарядами. Подлодка получила повреждения и погрузилась, оставляя на поверхности масляный след. Позднее она была атакована эсминцами, на которых слышали подводный взрыв - ещё одна "предположительно потопленная".

Позднее, мой сосед по каюте Рой Пембертон, вновь патрулируя на своем "Тарпоне", обнаружил другую подлодку и атаковал её великолепной серией глубинных бомб, но злой рок продолжал его преследовать, ибо последние две бомбы из серии, которые могли действительно вызвать поражение, не смогли выйти. Как уже было, германская лодка погрузилась, оставляя за собой масляный след.

Затем в воздух поднялся "Башковитый" (Knobber) Браун для патрулирования на своем "Тарпоне", вместе с ним вылетел "Ломаный" Мид (Meed) в качестве истребителя сопровождения. Вскоре они обнаружили другую подлодку в надводном положении и атаковали её. "Ломаный" был первым и встретил яростный огонь зенитных орудий, но успел выпустить по рубке 1400 снарядов из пяти стволов. Затем спикировал "Башковитый" и накрыл цель серией глубинных бомб, которые на сей раз упали все. Корма лодки высоко поднялась в воздух, прежде чем та погрузилась и скрылась из вида, оставляя за собой на поверхности обильный масляный след. Эта подлодка снова была объявлена "потопленной предположительно".

Позже днем, насколько можно назвать "поздним" вечный день, Люси взлетел для сопровождения "Тарпона" на патрулирование. Вскоре после этого "Тарпон" доложил об обнаружении немецкой подлодки в 40 милях от конвоя. Следуя нашей обычной тактике, Люси первым атаковал, чтобы прикрыть огнем "Тарпон". Он также преуспел в отвлечении огня от атакующего "Тарпона", так как все орудия подлодки были нацелены на него. На него и обрушился убийственный шквал зенитного огня, пока он разряжал свой боезапас по боевой рубке. В это время в мотор самолета Люси - его собственного драгоценного "В", названного в честь пива (Beer), попал снаряд, и из масляной системы повалил густой черный дым. Он попытался набрать высоту, но почти тотчас, с пылающим мотором, был вынужден приводиться. Пилот "Тарпона" Морли Уилер (Morley Wheeler) тем временем повторил атаку, но глубинные бомбы не долетели до цели и не произвели иного эффекта, кроме как заставили лодку погрузиться. Было замечено, что Люси выбрался из упавшего самолета и надувает спасательную шлюпку, рядом плавал и дымился сброшенный маркер для обозначения места. Тем временем, для выяснения обстановки взлетел наш командир эскадрильи на своем "Тарпоне", а я сопровождал его на "Мартлите". Мы приняли от Уилера вахту над шлюпкой и местом погружения подлодки. Ещё немного и бедняга Люс мог погибнуть от переохлаждения, но каждый раз, когда я пролетал над ним, он ухитрялся махать руками и греб, как ошалелый, по-видимому, стараясь сохранить направление движения. Целых два часа мы летали над ним, пока, наконец, на горизонте не появился эсминец "Бигл", следуя к нам полным ходом. Никогда не видел, что-бы корабль шел так быстро; штормовое море то и дело накрывало мостик, а он упорно рассекал волны, спеша к месту, где мы кружили. Мы убедились, что Люс был благополучно извлечен из своего маленького, пропитанного брызгами судна, а позднее "Бигл" передал, что он не ранен и, более того, прекрасно себя чувствует. Мощный вздох облегчения пронесся по кораблю: если бы не спасательный "тузик" (одна из лодок нового типа, полученных "Ломаным" в Макриханише (местечко в Шотландии - прим. перев.) непосредственно перед выходом), он конечно мог погибнуть в этом гиблом море, где температура воды, как мы знаем, была всего 37° по Фаренгейту (3°С - прим. перев.).

Завершив своё задание, командир и я вернулись на корабль. Как только мы сели, стало известно, что в наше отсутствие два "Мартлита" с "Активити" за 45 минут перехватили "Юнкерс-88" и в конце концов его сбили. Неплохо, если учесть, что "Ю-88" быстрее, чем "Мартлит".

Развлечения и игры, однако, на этом не закончились, и некоторое время спустя новозеландец Кэмпбелл Мюррей (Campbell Murray), патрулируя на "Тарпоне", доложил об обнаружении подлодки. К сожалению, его способности в распознании целей оставляли желать много лучшего. Из-за избытка энтузиазма он атаковал эсминец "Кеппел" и почти накрыл его серией глубинных бомб. К счастью, не причинив ущерба, но "Капитан Д" (обозначение командующего флотилией эскортных миноносцев - прим. перев.) направил гневное послание нашему командиру с требованием немедленно перенацелить удары на более полезные направления. На борту нашего корабля по этому случаю наблюдалось бурное веселье, и было решено, что отныне "Кэм" будет именоваться не иначе, как "Кэппел" Мюррей.

Маку этим вечером не повезло, он врезался в ограждение на своем собственном "Д" (от Duff - пудинг - главное морское лакомство, смесь муки с водой и изюмом. Выдается, как правило, по четвергам, компенсируя отсутствующее мясо - прим. лерев.). Он был не виноват, гак его самолета зацепился за выступ подъёмника и отломался. Теперь у нас осталось только 4 самолета и 6 пилотов, один из которых отсутствовал на борту! Он был на эсминце "Бита"!

Я отправился в койку пораньше, так как моё дежурство начиналось рано утром. Поистине это было невероятное путешествие!

3 апреля 1944 г.

Спал прошедшей ночью как убитый, невзирая на разрывы глубинных бомб со всех сторон. Наш конвой всё ещё шел без потерь, несмотря на очередную попытку немецких подлодок этой ночью прорваться сквозь линию охранения. Проспал 5 часов, а в два часа ночи поднялся на утреннюю вахту, хотя настоящей ночи уже не было. Только сумерки, наступавшие после двадцатичасового дня.

"Суордфиш" с "Активити", ведя поиск на рассвете, доложил об обнаружении подводной лодки в надводном положении, и мы немедленно подняли в воздух "ударную силу", состоящую из "Тарпона", пилотируемого Джоном Тонером и "Марглита", управляемого Маком. Вскоре они связались с "Суордфишем" и обнаружили подлодку, все еще находившуюся на поверхности. Затем Джон Тонер атаковал ее глубинными бомбами, но те остались на держателях, он попытался сделать это еще раз, и снова безуспешно. Каждый раз Мак прикрывал его огнем своих пулеметов (6 х12,7 мм - прим. перев.). Наконец, отчаявшийся Джон третий раз вышел в атаку, на сей раз нажав включатель аварийного сброса. Все четыре глубинных бомбы отвалились вместе с держателями, чудесный удар - вся серия упала в море прямо возле рубки. За этим последовал фантастический взрыв, а когда дым рассеялся, лодки уже не было. Только плавающие обломки и все увеличивающееся масляное пятно. Это было явное "потопление", и капитан 1 ранга Уокер, который вскоре оказался в этом месте, сообщил, что собирает сувениры для экипажа.

Конвой вошел в снежный заряд около 10 часов, и так продолжалось весь вечер. Видимость резко упала, поэтому мы были вынуждены прекратить полеты, раздражаясь от того, что ничего не можем сделать, несмотря на постоянно поступающие доклады о немецких подводных лодках. Возникло мнение, что подлодки воспользуются преимуществом, возникшим из-за ухудшения погоды, для концентрации сил для совместной атаки, то есть сделают то, в чем мы им до сих пор препятствовали. Однако сегодняшняя ночь последняя, и если нам снова удастся помешать им в этом, мы сможем достичь Мурманска невредимыми.

В этот день я был больше не в состоянии держать глаза открытыми, и веря, что сегодня уже не случится никаких "вводных", я упал на койку и крепко проспал пару часов до вечернего чая.

Вечером мы услышали из новостей, что Флот метрополии атаковал "Тирпиц" в его базе в Альтен-фъорде. По-видимому, "Барракуды" с авианосцев "Викториес" и "Фьюриес" атаковали линкор и добились нескольких попаданий. И вероятно, их сопровождали наши друзья с "Корсаров" из Макриханиша.

Пока я пишу, вокруг вновь гремят взрывы глубинных бомб, а рядом с эсминцем "Инконстант" прошла торпеда. Надеюсь, что мы прорвемся, и это будет чем-то вроде достижения.

4 апреля 1944 г.

Ночь прошла без происшествий, не считая ещё одной шальной торпеды, выпущенной в сторону нашего конвоя. Этим утром командир произвел лишь один вылет на патрулирование. После видимость ухудшилась из-за снежной бури, которая бушевала до конца дня. Этим же утром встретились с русскими кораблями охранения - торпедными катерами, после чего все полеты были отменены. Все экипажи были освобождены от дежурства, и, получив "добро", мы нырнули в койки и мирно отошли в объятия Морфея.

Вечером около 6 часов мы вошли в Кольский залив и встали на якорь в 25 милях от Мурманска вместе с другими кораблями эскорта. Остальная часть конвоя - грузовые суда - тихо проследовали в другой порт в зоне видимости для того, чтобы выгрузить там свой драгоценный груз. Раздался глубокий вздох облегчения, подхваченный всеми, мы начали хлопать друг друга по спине, ведь дело не только в том, что это был самый большой конвой, достигший России, но и первый, дошедший сюда без потерь.

Всего три месяца назад конвой из 38 судов пытался пройти, но был по- топлен в пути! (Странное утверждение, т.к. конвой JW-55 и JW-56 потеряли всего 3 транспорта, проведя 69 - прим. перев.). Однако истинной причиной успеха стало увеличение сил охранения, и мы были счастливы, что с нами был капитан 1 ранга Уокер.

Вечером пришла телеграмма от главнокомандующего Флотом метрополии, адресованная адмиралу-командиру сил охранения, со словами: "Поздравления по случаю завершения безопасной и своевременной проводки конвоя, а также потерь, понесенных врагом в ходе его следования".

Следующая глава | В оглавление | Предыдущая глава

Наверх