Следующая глава | В оглавление | Предыдущая глава

Пароход "Кузбасс" в конвое QP-3

Поздно вечером 27 ноября 1941 года меня вызвали к командующему Беломорской военной флотилией вице-адмиралу ГА. Степанову, который приказал немедленно отправиться на Бакарицу (Солобмала) на пароход "Кузбасс", уходящий в конвое в Англию. Мне была поставлена задача возможно полнее ознакомиться с организацией проведения конвоев в Англию и обратно в Советский Союз. При этом адмирал подчеркнул, что я не должен вмешиваться в управление судном и распорядок службы на нем. 29 ноября 1941 года конвой QP-3 в составе 10 судов, в том числе "Кузбасс" и "Аркос", за ледоколом вышли из устья Северной Двины в Белое море. Крепчал мороз, начинало штормить.

В Баренцевом море конвой встретил сильнейший шторм. У судна выбило баллер руля из пятки и согнуло его вместе с пером на 90° на правый борт. "Кузбасс" отстал от конвоя. Капитан собрал комсостав судна для выработки решения. Были предложения - изготовить деревянный руль (благо леса было много) и самостоятельно следовать в Англию. Капитан решил дать радиограмму в Архангельск. Я посоветовал радио не давать, чтобы не обнаружить местонахождение конвоя, а пробиваться к острову Колгуев в Бугрино, и тогда уже донести об аварии. К нашему счастью, в сумерках показался пароход "Аркос", отставший от конвоя. Капитан "Аркоса" согласился оказать помощь и отбуксировать "Кузбасс" в Бугрино. Началась отчаянная борьба со штормом. В двадцатиградусный мороз, когда корабли бросало, как щепки, плохо одетая команда (не хватало даже рукавиц) подавала буксиры с "Аркоса" на "Кузбасс" и наоборот. Буксиры рвались как нитки, когда одно судно вздымалось на гребне, а другое погружалось в бездну подошвы волны. Были использованы стальные тросы, манильские, комбинированные (стальной трос с включением трех смычек якорной цепи). Наконец, на "Аркосе" сломался кнехт и буксировка стала невозможной. Когда шторм стих, попробовали буксировку лагом, но на крупной зыби и это не получилось. В 16 часов показался о. Колгуев. 9 декабря начали движение во льду за "Аркосом", но вскоре легли в дрейф из-за тяжелых льдов.

10 декабря в 09.00 утра подошел ледорез "Литке" (капитан Хлебников), спасательное судно "Шквал" и СКР-19. В 11.00 капитан "Кузбасса" отбыл на ледорез "Литке" на совещание и, вернувшись, сообщил, что южный проход забит льдом, будем идти севернее острова Колгуев. 13 декабря в 4 часа утра началось сильное сжатие льда, корпус судна трещал. В 14 часов капитан собрал комсостав, объяснил обстановку и дал приказание готовиться покинуть судно. Избегая паники, подготовить одежду, продовольствие, сбросить доски на лед, стравить пар. Глубина моря 14 сажен, берег в 3 - 4 милях. В 19 часов началась новая подвижка льда, сжатие прекратилось. 18 декабря в 8 часов утра "Кузбасс" на буксире "Литке" подошел к южной оконечности острова Колгуев. Здесь собрались СКР-19 ("Дежнев"), "Свияга", "Шелонь", "Аркос", спасательное судно "Шквал", сторожевой корабль и тральщик. 25 декабря все суда прошли Святой Нос. Опять свирепствовал шторм силой в 8 - 9 баллов. Только 26 декабря в 14 часов смогли войти в гавань Иоканка.

Я получил приказание от адмирала Степанова перейти на пароход "Сталинград" и продолжать выполнять ранее отданное приказание. 8 февраля, после перегрузки досок и 200 бочек со смолой с "Кузбасса", в сопровождении двух катеров МО (малых охотников) "Сталинград" вышел из Иоканки в Мурманск.

Пароход "Сталинград" в конвое QP-7

12 февраля 1942 года пароход "Сталинград" под командованием капитана А.Н. Сахарова в составе конвоя QP-7 из 8 судов вышел из Мурманска в Англию с заходом в Райдес-фиорд (Исландия). Моя задача, поставленная еще в Архангельске вице-адмиралом Степановым, состояла в изучении организации и обеспечения конвоя на переходе.

14 февраля на рассвете обнаружилось, что пароход отстал от конвоя. Капитан объяснил это плохим качеством угля, из-за чего "Сталинград" не мог держать назначенную скорость. Переход до Исландии прошел благополучно, стояла хорошая погода, море было спокойно. Выйдя к мысу Лангонез, легли на курс вдоль восточного берега Исландии, определяя свое положение по "Описанию маяков, башен и знаков" ("List of Lights"). Дойдя до белой башни с черным бантом, что у входа в Сайдес-фиорд, повернули в него. В море было ясно, а в фиорде темно из-за снежных зарядов, сыпавших со скалистых берегов. Шли переменными курсами, прижимаясь то к правому, то к левому берегу фиорда. Внезапно нас окликнули в мегафон с дозорного корабля, стоявшего на швартовых бочках. Запросили имя корабля и приказали следовать за ними внутрь фиорда, где 25 февраля мы встали на якорь. Здесь были все суда конвоя QP-7, прибывшего 22 февраля, от которого мы отстали. Явившись на борт, английский офицер потребовал карту с прокладкой и удивился, что ее нет и что мы, идя через минное заграждение на подходе к фиорду, совершив в одиночном плавании столь длительный переход, благополучно прибыли в пункт назначения. Нас уже считали потопленными. По просьбе капитана были доставлены некоторые продукты и кардифский уголь в мешках.

Через несколько дней отдыха, 27 февраля, суда конвоя снялись с якоря и в охранении эскорта пошли в очередное плавание к английским берегам, в Лох-Ю. Ночью "Сталинград" отстал от конвоя, и далее мы шли самостоятельно. Дважды появлялся самолет, который, сделав несколько кругов над судном на очень малой высоте, казалось, что он заденет за мачты, уходил, показывая курс следования. 1 марта прибыли в Лох-Ю и встали на якорь среди других судов конвоя.

Из Лох-Ю "Сталинград" в составе конвоя вышел в Эдинбург. Не имея возможности идти с назначенной скоростью 7,5 узлов, "Сталинград" отстал от конвоя и прибыл в Эдинбург самостоятельно. Здесь на борт прибыл офицер связи С.Ю. Гримм, который держал постоянную связь с капитаном Сахаровым вплоть до выхода в обратный рейс из Исландии в Архангельск, т.е. до 7 сентября 1942 года.

В Эдинбурге на полигоне замерили магнитное поле судна и произвели размагничивание. Кроме этого смонтировали 12-фунтовое орудие, два 20-миллиметровых автомата "Эрликон", противовоздушные парашютно-тросовые ракетные установки. Команда, расписанная по боевым постам, прошла подготовку по отражению атаки самолетов противника. Обучение проходило на старинном учебном военном корабле и на полигоне. Сначала тренировались в стрельбе по движущейся наземной цели, затем в куполообразном сооружении по световой цели летящего самолета. Закончили стрельбой по конусу, буксируемому самолетом. Руководить обучением, в помощь штатному командному составу центра, капитан Сахаров попросил меня.

Из Эдинбурга в составе конвоя "Сталинград" вышел в Ньюкасл. Ночью пароход отстал от конвоя, и мы шли, ориентируясь по номерным буям. Как только скрывался за кормой один буй, по носу открывался огонь следующего. Дойдя до буя у входа в Ньюкасл, встали на якорь на внешнем рейде. С рассветом в полную воду "Сталинград" завели в р. Тайн и поставили в сухой док (Дку Доек) для ремонта подводной части корпуса и выполнения других ремонтных работ. При одной из встреч с офицером связи С.Ю. Гриммом я спросил его, не опасно ли держать суда конвоя на открытом рейде Ньюкасла в ожидании прилива в охранении всего лишь одного сторожевого корабля? Он ответил, что вдоль всего восточного берега на дно уложены магнитные петли и при приближении к ним немецкой подводной лодки подается сигнал.

19 июня встали на погрузку у левого берега р. Тайн в пригороде Ньюкасла. 4 июля 1942 года подписали судовые документы на 2225 т генерального груза и 600 т угля (кроме бункера). Груз: 18 танков, 350т олова, порох, мелкокалиберный боезапас, бурильные машины, самолеты на люках. На другой день вышли на внешний рейд и в 22 часа присоединились к следовавшему из Лондона конвою. Наконец, 8 июля в 16 часов вошли в гавань Лох-Ю. В гавани стояли: "Декабрист", "AM", "Сухона", "Ильмень", "Алма-Ата", "Архангельск", "Буденный".

Пароход "Сталинград" в конвое PQ-18

11 июля в 20 часов 30 минут конвой начал съемку с якоря для следования в Исландию. В составе конвоя - 22 транспорта. Эскорт - 2 эсминца и 2 тральщика. 16 июля конвой встал на якорь на рейде Рейкьявика, где и простоял 52 дня. Только 7 сентября суда конвоя PQ-18 начали съемку. Вскоре к нему присоединились еще 34 судна, 2 эсминца и 2 тральщика; началось перестроение в 10 кильватерных колонн. "Сталинград" занял свое место в десятой правой колонне вторым от головы. 9 сентября к конвою присоединились авианосец. крейсер и еще 5 эсминцев.

В голове конвоя шли 4 эсминца, по правому борту - корвет, эсминец, корвет. Крейсер шел между девятой и восьмой колоннами, авианосец - в голове первой левой колонны, две подводные лодки - сзади конвоя. Всего в охранении: авианосец, крейсер, 7 эсминцев, 2 подводные лодки, 2 корвета и 5 тральщиков. Авианосец периодически менял свое место.

Ночь на трагическое число 13 сентября прошла спокойно. В 8 часов утра я записал в дневник данные о местонахождении конвоя и состоянии погоды. Итак, координаты "Сталинграда" на 8 часов утра были: Ш=75°33у, Д=6°32у восточная, ветер NNW, море 4 балла, атмосферное давление 763 мм, температура воздуха - 2°, воды +4°, ясно. Сделав эти записи, я поднялся на мостик. На вахте стоял помощник капитана Щетинин. Через некоторое время вахтенный у пулемета "Эрликон" громко крикнул: "С правого борта пузырь!". До "пузыря" было не более трех кабельтовых, и находился он на курсовом угле более 90°, а на траверзе был корвет или тральщик - бортовой номер "Q-71", за кормой которого и всплыл воздушный пузырь. При "пузыре" за траверзом следовало бы повернуть влево, т.е. внутрь конвоя, что запрещалось конвойной службой. Поворот же вправо на торпеду только увеличил бы вероятность попадания. Очевидно поэтом}' помощник капитана Щетинин и не дал никакой команды. Через 20 - 25 секунд раздался оглушительный взрыв. Я побежал к месту взрыва. Оказалось, торпеда попала в машинное отделение. Световой люк над машинным отделением был сорван, спасательная шлюпка правого борта сорвана, из машинного отделения валил пар и угольная пыль. О заделке пробоины пластырем, о чем мы ранее говорили с капитаном Сахаровым, не могло быть и речи. Никакой паники я не заметил.

В спасательной шлюпке левого борта сидели люди. Руководил спуском первый помощник капитана Стрелков. Произошла небольшая заминка: рука Стрелкова попала в блок талей, отчего шлюпка получила дифферент на нос градусов на 30. Но вскоре удалось освободить руку Стрелкова, и шлюпка плавно села на воду. Судно быстро тонуло, уже ушла под воду палуба. Я перешагнул через леера в шлюпку и стал также отталкивать ее от борта, но она не могла отойди от судна, которое тонуло и увлекало ее за собой. В этот момент что-то навалилось мне на плечи - очевидно это был привальный брус шлюпки - и я стал тонуть... Уже под водой у меня мелькнула мысль "Неужели это конец?", я непроизвольно открыл рот и хлебнул изрядный глоток гренландской воды... Неожиданно я увидел над собой свет.

Я всплыл в 5 - 10 метрах от шлюпки, она была перевернута вверх килем. На ней было человек 5, а, может быть, и более. За левый борт держался один из пассажиров. Я подплыл к шлюпке и тоже схватился за спасательный леер. К правому борту подошел небольшой деревянный тральщик - "англичанин", один из четырех, что следовали в конце конвоя, и, подобрав людей, отошел. Мы с товарищем остались одни. Внезапно мой друг по несчастью опустил голову лицом вниз и больше не подавал признаков жизни. Из последних сил мне удалось забраться на шлюпку, и это спасло мне жизнь. Меня заметили, и подошел другой тральщик, сильные руки матросов на ходу подхватили меня... На камбузе у раскаленной плиты меня раздели и дали большую чашку рома. Один из матросов принес пару теплого белья и огромные резиновые сапоги (мои фетровые бурки, тоже огромные, сорвало в водовороте). Ватные брюки, в которых находился дневник, китель и спасательный капковый жилет вскоре высохли на горячих решетках над машиной, и я смог одеться в свою форму. Остановившиеся часы на моей руке показывали 8 часов 25 минут. Через некоторое время я перешел на эскадренный тральщик "Харриер".

Еще до атаки авиации во второй половине дня 13 сентября скончался помощник капитана Щетинин, очевидно, от переохлаждения. Командир тральщика прочитал молитву. Присутствовали спасенные и команда корабля. Носилки приподняли, и из-под английского флага тело погибшего скользнуло в море.

Во второй половине дня начались атаки авиации. Торпедоносцы на бреющем полете атаковали правое крыло конвоя. После нескольких атак из восьми судов 9-й и 10-й колонн осталось одно судно (второе и четвертое - погибли от торпед подводной лодки). Бомбардировщики атаковали с больших высот и, главным образом, по авианосцу. Ястребки "Харрикейны" яростно защищали свою платформу. То и дело вокруг авианосца вздымались столбы воды от взрыва бомб. Над конвоем рвались снаряды всех калибров и со всех судов и кораблей эскорта, особенно с крейсера ПВО. Одно судно, "Мэри Лакенбах", взорвалось со страшной силой. Над конвоем высоко в небо взметнулся огненный столб, как от атомного взрыва; еще долго над конвоем пылал и клубился огненный шар. Все это я наблюдал находясь, с разрешения командира тральщика, на мостике. Командир был невозмутим, только неизменная трубка слегка дрожала в плотно сжатых зубах, да изредка раздавались отрывистые слова команды. Один из торпедоносцев шел прямо на тральщик "Харриер", но, встретив ураганный огонь, внезапно сел на воду не далее полумили. Очевидно, был подбит. Летчики вылезли на крылья самолета, но их не стали подбирать. "Юнкере" "полетел" на дно.

К вечеру атаки прекратились. В итоге конвой потерял 11 транспортов. 14 сентября рано утром у острова Надежда мы лишились транспорта "Кентукки". Когда я вышел на палубу, "Харриер" стоял у борта судна, на палубе которого что-то делали матросы. Очевидно, он был торпедирован подводной лодкой и теперь его окончательно добивали.

Атаки авиации вновь возобновились только перед входом в Белое море. К тому времени эскорт конвоя уже оставил PQ-18 и ушел к встречному конвою в Англию. С рассветом у берегов Новой Земли в охранение должны были вступить эсминцы Северного Флота. Командир дивизиона тральщиков, он же командир "Харриера", с волнением ожидал появления наших кораблей и заметно нервничал - ведь в охранении конвоя осталось очень мало кораблей. Он неоднократно обращался ко мне со словами "Где же русские корабли?". Я отвечал, что сейчас подойдут, хотя ничего не знал. И вот наши красавцы "Семерки" и старички "Новики" вступили в охранение. И вновь появилась туча "Юнкерсов". Но на этот раз им не повезло. Миноносцы заняли позицию со стороны появления торпедоносцев, мощный огонь 130-мм орудий обрушился на врага и вынудил "Юнкерсов" сбросить торпеды и бомбы преждевременно. Миноносцы буквально бросались навстречу противнику, появляясь то в голове колонны, то на ее траверзе. Командир "Харриера" ликовал, восторженно восклицая: "Русские миноносцы! Русские миноносцы!" Трубка уже не дрожала в его зубах.

И все же 18 сентября у входа в Белое море одна бомба попала в транспорт. Его можно было спасти, отбуксировав в Иоканку, но судно добили английские корабли охранения. Это было тринадцатое погибшее судно конвоя PQ-18.

Как только вошли в горло Белого моря, включили громкоговорители, заиграла веселая музыка, и команда стала готовиться в увольнение на берег. К вечеру, уже в акватории Белого моря, возобновились атаки "Юнкерсов", но безуспешно. Опять разыгрался шторм. Крутая, высокая волна разбросала транспорты, затрудняя высадку лоцманов. Однако к утру 17 сентября суда благополучно ошвартовались у причалов Архангельского порта.

Следующая глава | В оглавление | Предыдущая глава

Наверх