 |
   |
Воздушная война в Финляндии
Источники Советская бомбардировачяна авиация Действия 7-го ДБАП Советская истребительная авиация Сталинские соколы О трофейных самолетах СОВЕТСКАЯ БОМБАРДИРОВОЧНАЯ АВИАЦИЯ В ночь на 30 ноября 1939 года пограничники сообщили министру внутренних дел Финляндии Урхо Калеву Кекконену о том, что советские войска перешли границу в нескольких местах. В 9 часов 15 минут по финскому времени первые три бомбардировщика СБ появились над Хельсинки, сбрасывая бомбы на аэродрам Малми и пригород Тикурила. Часом позже эскадрилья капитана Ракова (ВВС КБФ) бомбила финскую военную базу Сантахамина, расположенную на острове восточнее Хельсинки. К счастью, эта атака не нанесла серьезного ущерба (Раков получил первую "Золотую Звезду" 7 февраля 1940 года за бомбардировки Хельсинки, вторую - 21 июля 1944 года). В тот же день новая группа советских бомбардировщиков сбросила свой смертоносный груз на центр города. Эти восемь ДБ-3 также принадлежали Балтийскому флоту. 3-я эскадрилья 1-го авиаполка (ВВС КБФ) под командованием капитана А.М.Токарева получила задание обнаружить и уничтожить прибрежные корабли в Ханко. Корабли найти не удалось. В 16.50 по московскому времени они сбросили 600 бомб на порт. Летчики видели горящие здания, цистерны с нефтью и корабли (Токарев стал Героем Советского Союза 21 апреля 1940 года). Несколько бомб упало недалеко от парламента и Зоологического музея. Теперь уже не было никаких сомнений - началась война. Бомбовая атака Токарева была самой разрушительной из всех, которым подвергались Хельсинки. Сильно пострадал густонаселенный район между Техническим университетом и автобусной станцией. 91 человек был убит, несколько сот ранено. Советские бомбардировки привели к исключению Советского Союза из Лиги Наций 14 декабря 1939 года. Впоследствии Хельсинки подвергался щее нескольким незначительным бомбардировкам - 1, 19, 21, 22, 25 декабря 1939 года, 13 и 14 января 1940 года. Кроме последней, в результате которой погибло 6 человек, все другие обошлись без жертв. Во время бомбардировок было убито 965 человек, 540 были серьезно и 1300 легко ранены. 256 каменных и около 1800 деревянных зданий было разрушено. [14] Некоторые советские летчики в своих воспоминаниях отмечали, что бомбардировки Хельсинки были запрещены, так как он был объявлен "открытым городом". На самом деле, финское правительство таких заявлений никогда не делало, В целом действия советской авиации по тылам носили ограниченный характер. Всего на выполнение этой задачи было затрачено 2.7 процента летного ресурса. Авиационная группировка, действовавшая в небе над Карельским перешейком, произвела по военно-промышленным объектам противника 1346 самолето-вылетов, в ходе которых на девять военных заводов и четыре крупных склада было сброшено 1355.6 т авиационных бомб, что составило 9 процентов от общего тоннажа израсходованных ею за войну боеприпасов. С середины декабря погода улучшилась, и командующий ВВС 7-й армии поднимал все 6 бомбардировочных полков для ударов по объектам в Хельсинки, Котко, Лахта. Имея полное превосходство в воздухе (доблестные наскоки финнов во внимание просто не принимались), Птухин стал посылать истребители на штурмовку переднего края, как и в Испании, сетуя на их слабенькое стрелковое вооружение.
По воспоминаниям ветерана финской войны - командира эскадрильи
"Чаек" Н.Г, Соболева: (Из воспоминаний А. Анисифорова, полковника в отставке, который в финскую войну был заместителем командира 7-го ДБАП по связи) 19 января 1940 года наш братский 42 полк перелетел на базовый аэродром под Новгород и включился в боевые действия против Финляндии. Была поставлена задача находиться в готовности, изучить характерные особенности территории Эстонии, Нам предстояло перелететь в район города Рапла, что в 50 километрах южнее Таллинна. В начале февраля в ходе боев выяснилось, что наш самолет уязвим для истребителей сзади-снизу, где не было тогда огневой установки. Срочно были приняты меры по выявлению возможности установки дополнительного пулемета в хвостовой части самолета. Мне было поручено принять участие в этих работах и испытать в воздухе установку. Место, где наметили устанавливать дополнительный пулемет, было очень неудобным: мешала стойка и хвостовое колесо, На складе нашли пулемет старой конструкции ДА-1, значительно отличающийся от стоящих на самолетах типа ШКАС, но другого выхода не было. После испытания первых установок в воздухе началась установка пулеметов и на всех остальных самолетах. Как показали дальнейшие события, эти пулеметы надежно защитили самолеты от истребителей противника, а те, получив отпор, стали действовать с осторожностью. В дальнейшем дополнительные пулеметы вошли в конструкцию самолета и стали устанавливаться у специального люка, где хвостовое колесо не мешало. Значительно улучшился обзор задний нижней полусферы. Погода стояла ненастная, часто валил снег, сутками мели метели, и на аэродроме скопилось много снега, лежавшего почти метровым слоем, задерживая вылет. Только к средине февраля установилась благоприятная погода. Все было подготовлено, самолеты загружены необходимым имуществом. Команда на перелет была получена, но вот глубокий снег этому препятствовал. Техники по уборке снега тогда еще не было, а убирать вручную заняло бы слишком много времени. Командование вызвало на аэродром курсантов школы ШМАС, они прошли колонной несколько раз по взлетной полосе и немного примяли снег. Можно было попытаться взлететь. Но хотя самолеты стояли вместо колес на лыжах, однако по такому снегу никогда еще не взлетали. Взлетать первому было поручено опытному летчику, заместителю командира эскадрильи капитану Ивану Афанасьевичу Волчаренко, вот как он вспоминает в своих дневниковых записях об этом и других событиях. "14 февраля 1940 рода. Запустив моторы, опробовав их работу, попросил разрешения выруливать. Командир полка сигналом флажка дал мне разрешение, и я, оторвав самолет от снега, порулил на старт. За мной потянулись вереницей самолеты нашей эскадрильи. Рулил быстро, не останавливаясь, и прямо с хода развернувшись на старте, дал полный газ моторам. Они дружно взревели, и самолет плавно пошел на разбег, набирая очень медленно скорость. Я представлял себе, что теперь все смотрят на нас с замиранием сердца, удастся ли первому самолету взлететь или он может врезаться а стоящее впереди здание завода. Скорость нарастала медленно, и я на крайний случай уже наметил себе место, где для гарантии должен буду убрать обороты моторам и прекратить дальнейшей взлет. Я невольно волновался: ведь не сумей теперь взлететь - и вся вереница в полсотни самолетов перепутается, примерзнет лыжами к снегу, и большого труда будет стоить сдвинуть их с места. Вылет сорвется, а зимний день короток, чтобы сделать новую попытку. Понимая ответственность, лежащую на мне, и опасность, грозящую нашему экипажу, я напрягал внимание, сливаясь в единое целое с самолетом и чувствуя только его поведение. Скоро заметил: самолет как бы приподнялся и совсем незаметно оторвался от снега. Скорость стала нарастать, и у самой границы летного поля я перешел в набор высоты. Под нами проскочили цеха завода; мы были на безопасной высоте. Только теперь я понял, что оправдал надежды своих товарищей. Я торжествовал. Это была победа. По нашему лыжному следу будет значительно легче взлетать другим, и чем дальше, тем будет еще лучше. Да и наш пример придаст многим уверенность. Делая круг над аэродромом, я видел, как самолеты, поднимая тучи снежной пыли, один за другим взлетали за нами. Внизу проплыли корпуса наших домов, где остались дети и жены, и невольно подумалось: что же нас ожидает впереди? Построившись в девятку, мы первыми легли курсом на Новгород. Впереди была тысяча километров пути... На аэродром назначения мы вышли точно, В стороне был хорошо виден Новгород, покрытое льдом озеро Ильмень. Аэродром, на котором мы произвели посадку, был оперативным. На нем действовал наш собрат - 42-й полк. Перед нашим прилетом они бомбили Выборг - железнодорожные станции снабжения войск белофиннов. С захватывающим интересам мы наблюдали их боевые вылеты. Взлетали они на колесах. Снег был укатан, как асфальт, - это сразу бросилось в глаза. Взлетев, они строились в девятки и шли на выполнение боевых заданий. На колесах взлетать, да еще по гладкому аэродрому, было значительно легче и выгоднее в полете. Ведь колеса полностью убирались, увеличивая скорость самолета, тогда как лыжи не убирались и создавали значительное сопротивление в воздухе. Разместили нас в Новгороде в исторических петровских казармах. Ходили в столовую, где питались возвращающиеся с боевых заданий экипажи, и нам было интересно наблюдать поведение людей, побывавших ранее нас в боях. Многие товарищи, которых я знал по Воронежу, что часто "петушились", здесь присмирели: ведь смертельная опасность требовала полной отдачи сил, выявляла настоящее лицо человека. Здесь шел экзамен на преданность Родине. Нам тогда рассказали, что стрелок-радист 42 авиаполка Николай Солонин накануне сбил в воздушном бою первый вражеский истребитель. Услышав об этом, наши стрелки-радисты и воздушные стрелки с жадностью слушали его рассказы, выспрашивали обо всех подробностях, о характере атак истребителей врага. Ведь им скоро и самим предстояло участвовать в боях. Мы сразу же получипи задание готовиться к перелету на аэродром Куусику в Эстонии, стали изучать особенности маршрута, место и условия пересечения государственной границы. Маршрут пролегал севернее города Пскова, через остров Перисар на Чудском озере. 18 февраля погодные условия позволили совершить перелет, и мы вылетели. С высоты, как только пересекли государственную границу, стало заметно, как изменился ландшафт. Бросилось в глаза отсутствие сел. В степи и на опушках лесов стояли отдельные дворы и группы построек с красными фронтонами. Редкие городки и местечки выглядели компактно. Аэродром назначения показался как-то внезапно, и наш лидер, специально назначенный для перелета, подав команду, пошел на посадку. Аэродром представлял собой неширокую полосу, зажатую с севера и юга лесом, позволявшую взлетать и садиться только с двух направлений - с востока и запада. После посадки мы зарулили в один ряд в северной части аэродрама, где нам были подготовлены стоянки В южной части аэродрома стояли самолеты 53 полка, который уже принимал участие в боевых действиях и заметно поредел из-за боевых потерь. Наш летный состав разместили а 18 км от аэродрома в местечке Кехно в двухэтажном доме, похожем на дворец, окруженный красивым парком с озером и мощными хвойными деревьями. Технический состав поселили около аэродрома. На другой день после прилета приступили к съему лыж на самолетах и установке их на колеса. Работал а основном летный состав, так как на самолетах было только по одному технику. За один день работы без перерыва на обед мы закончили установку всех самолетов на колеса. Подвесили под них авиабомбы ФАБ-250 по три штуки на каждый. Опробовали пулеметы. 24 февраля 1940 г, было проведено совместно совещание обоих полков и постановка задачи на боевой вылет. Совещание проводил командир бомбардировочной группы полковник С. И. Кретов. Он был высокого роста, красавец, добрейшая натура. Любил летать на самолете типа СБ - более маневренном, нежели наш. Имел он уже большой боевой опыт, умел выразительно и доходчиво рассказывать, и мы слушали его с огромным вниманием и интересом. Общаясь с летным составом 53 полка, имевшим боевой опыт, мы сами невольно втягивались и выполнение предстоящих задач, свыкались с боевой обстановкой. Вылет был назначен на 25 февраля, но из-за плохой погоды он не состоялся. В этот день прибыл железнодорожный эшелон, а с ним технический состав, штаб полка, специалисты служб и техническое имущество. Разместился штаб, как и технический состав, около аэродрома в местечке Куусику. В один из предшествующих дней в состав полка прибыла эскадрилья самолетов из Курска, 51-го полка, тоже сформированного одновременно с нами на базе 11-ой авиационной бригады. Командиром эскадрильи был капитан Клерфон, комиссаром - старший политрук П. А. Баринов. Поставленной нам задачей следовало нанести бомбовый удар по узловой железнодорожной станции юга Финляндии Рийхимяки, севернее Гельсингфорса (Хельсинки). Первый вылет состоялся 26 февраля. Условия взлета были сложными из-за выпавшего обильного снега. Взлетело из нашей эскадрильи только пять самолетов. Пересекали Финский залив, покрытый почти до середины льдом, а дальше шла темная, как смерть, полоса открытой воды, не предвещавшая нам ничего хорошего. Поразит самолет зенитка или истребитель противника - и можно угодить в темные свинцовые воды морской пучины. Да упади и до нее, она тоже будет непреодолимым препятствием на пути спасения к берегам Эстонии, да еще в такую суровую зиму. Так невольно промелькнула тревожная мысль, - наверное, и не только у меня. Летел я в боевом порядке вторым справа от командира эскадрильи капитана Сукача, будучи его заместителем, Вот и берег Финляндии. Вдали слева полуостров Гангут (Ханко), здесь в старину, во времена Петра, гремела слава русского оружия. Прямо по курсу впереди появилось неожиданно черное облачко. Да это же разрыв зенитного снаряда! Командир, задымив моторами, не подав команды, резким левым разворотом со снижением уходит под строй самолетов. Сбит, невольно подумал я, и подал сигнал "Внимание. Следуя за мной". Занимаю место командира в строю, делаю противозенитный маневр отворотом самолета и вижу слева на месте того черного облачка цельный залп в виде креста разорвавшихся зенитных снарядов. Делаю доворот влево на прежний курс - и мы вышли из зоны огня ЗА. Мои ведомые, примкнув плотным строем, идут за мной. Впереди полковник Кретов на самолете СБ, а за ним пятерка его ведомых. Видно, как посыпались бомбы с обеих групп самолетов, снова ударили зенитки теперь прямо по нам - но поздно, мы разворачиваемся и выходим из зоны огня. Слева виден уже Гельсингфорс, а дальше вдали - и берег Эстонии. Пролетели через открытую воду Финского залива, и на душе стало совсем легко: теперь и пешком можно добраться к родным берегам. Вот и наш аэродром. Посадка. Заруливаю на стоянку, а самолет командира стоит на своем месте. Вот это да! Только четыре самолета нашей эскадрильи выполнили сегодня первое боевое задание Выходим из самолетов. Все оживленно делятся впечатлениями первого боевого вылета. Нас обступают те, кому не удалось вылететь по глубокому снегу: им интересны все подробности боевого вылета. Закончив все формальности, мы вскоре уехали в свое общежитие, где еще продолжались воспоминания о первом боевом вылете. Припоминались многочисленные подробности, по-разному воспринятые товарищами. С чувством исполненного долга мы вскоре уже спали крепким богатырским сном. Второй боевой вылет состоялся 29 февраля 1940 г. На этот раз предстоял налет на узловую железнодорожную станцию Хапамяки в центре Финляндии. Через эту станцию шли многочисленные грузы из Швеции и почти все вооружение из-за границы. Это был важный объект. Высота бомбометания была установлена 6000 метров. Вылетало нас около восьмидесяти самолетов - оба полка вместе. Шли общей колонной девятка за девяткой с интервалом 200-300 метров. В полете пользовались кислородом и электрообогревом. Летели мы в третьей девятке. Ведущим был заместитель командира полка майор Прокофьев Я. П. У берега Финляндии нас снова встретили огнем зенитной артиллерии. Небо было чистым, и разрывы снарядов были хорошо видны. На подходе к станции Хапампки самолеты попали в инверсионный слой, за каждым самолетом потянулись хвосты тумана, Снова открыла огонь зенитная артиллерия, разрывы снарядов все ближе и ближе рвались от самолетов, и тем больше была их плотность, чем ближе подходили к цели бомбометания. В этом полете также были подвешены бомбы ФАБ-250, и чувствовалось, как после каждой сброшенной бомбы самолет вздрагивает, освобождаясь от груза. Штурман видел, как одна наша бомба попала по выходным стрелкам железнодорожной станции. Черный дым разрывов и пожаров закрыл постепенно всю землю, и ничего не стало видно. Зенитный огонь затих; мы отходили от цели, взяв курс на свой аэродром. Стрелок-радист доложил, что видит истребителей противника. Близко они так и не подошли. Возвращаемся на свой аэродром. Все самолеты вернулись благополучно, выполнив боевое задание. Теперь мы уже обстрелянные и имеем боевой опыт. Пишем боевые донесения о выполненном задании, В столовой с аппетитом обедаем и уезжаем отдыхать. Второго марта всей армадой самолетов появились над авиационным заводом города Таммерфорс (Тампере), Высота - около шести тысяч метров. На подходе к цели нас встретили огнем ЗА. Улицы города пустынны. Сбрасываем свой разрушительный груз на завод. На развороте смотрю вниз, на землю. Вся северная половина города закрыта черным дымом. Стрелок-радист Петров на этот раз давал короткие опереди из пулемета по наседавшему сзади истребителю противника, Я прижался ближе к ведущему самолету, и соседи стали поддерживать нас огнем из своих пулеметов. Атака была отбита, и я с облегчением вздохнул. Мы были на пути к своему аэродрому. Снова вернулись без потерь, только старший лейтенант Ситников еле "дотянул" до аэродрома свой самолет, который был сильно поврежден истребителями противника. Каким-то чудом он долетел, не загоревшись. Из левого бака вытек бензин. Крылья самолета были в пулевых пробоинах, а кое-где даже была сорвана обшивка. Ремонт самолета из-за большого количества повреждений затянулся надолго..." Наши войска, преодолев укрепления врага, с боями теснили его вглубь территории страны. Выборг был накануне падения, и мы получили задачу преградить финнам пути отступления - разрушить мост через реку Коувола. Полк не случайно был выбран для выполнения столь сложной задачи. Он успел зарекомендовать себя меткостью поражения военных объектов противника. Перед полетом была проведена особенно тщательная подготовка. Цепь имела линейный характер, и поразить ее было не просто. Выбирались наиболее выгодные направления захода на нее, высота бомбометания была снижена до двух тысяч метров, чем достигалась большая вероятность поражения. Но в то же время на такой высоте неизбежно подвергались опасности поражения зенитной артиллерией даже малого калибра, и потери были неизбежными. Однако ради успешного выполнения задачи с этим считаться не приходилось. В боевом вылете 11 марта Ивану Афанасьевичу и мне участвовать не пришлось. На его самолете полетел командир группы. А я, принимавший участие в двух предыдущих, проверял возможности хвостотвой пулеметной установки в боевых условиях. К большому сожалению, так и не удалось увидеть вражеские истребители. С этой установки был ограниченный обзор - не то, что из кабины стрелка-радиста, где я обычно раньше летал. На этот полет я был снова запланирован, пристрелял пулемет, пришел к вылету со всеми вместе на аэродром, надеясь сегодня встретиться в воздухе с противником. Но неожиданно все сорвалось. Перед самым вылетом приехал комиссар полка Николай Васильевич Очнев и захотел полететь сам. До сих пор осталось в памяти огорчение, - правда, ему тоже тогда не пришлось увидеть истребители.... Вылет состоялся в назначенное время. Боевой порядок возглавил полковник Кротов - только теперь на нашем самолете ДБ-ЗА. Ушли и скрылись из виду последние самолеты, под которыми хорошо были видны по три подвешенные снаружи авиабомбы ФАБ-250. На аэродроме воцарилась тишина, и Иван Афанасьевич ходил по нему в тревожном ожидании, "Но вот прошло время, и показались первые самолеты. Некоторые шли, нарушив строй, и уже снизившись, заходили на посадку. Аэродром сразу ожил, рулившие на стоянки машины, поднимая снежную пыль, занимали свои места. Выходившие из самолетов экипажи были сильно возбуждены, рассказывали о воздушных боях, о необыкновенно сильном огне зенитной артиллерии, о гибели экипажа лейтенанта Булавы, с которым летели лейтенант Бритаев, стрелок-радист старший сержант Чигирь и стрелок сержант Корсунский. Их самолет сбил своим огнем новый английский истребитель типа "Спитфайр". С этим типом истребителя наш полк сегодня встретился впервые. А произошло это так. Нам боевой порядок на подходе к цели был встречен необыкновенно плотным зенитным огнем, который вели все калибры артиллерии, а при отходе от цели, только миновали разрывы снарядов, неожиданно появилась пара истребителей. Один из ник сверху с петли поразил своим мощным огнем самолет лейтенанта Булавы. Правая плоскость сразу загорелась, оставляя за собой длинный черный хвост дыма. Булава, волнуясь, метался с места на место в строю среди своих самолетов. Летевшие рядом с ним хорошо видели даже его лицо в открытой кабине, но помочь ему не представлялось возможным. Тяжело было видеть верную гибель своих товарищей, рядом летящих на горящем самолете... При подходе к Финскому заливу боевой порядок полка пыталась атаковать пара истребителей типа "Спитфайр", но, встретив дружный огонь бортового оружия, отвернула. При повторной атаке один истребитель был сбит, повалился с правым креном и упал в темные воды Финского залива, подняв столб брызг и пара". Когда самолеты произвели посадку и зарулили на свои стоянки, одно место в эскадрилье осталось свободным. Там лежали самолетные чехлы, колодки из-под колес, да инструмент. Все говорило о невосполнимой потере товарищей. Техник самолета, узнав о случившемся, плакал, как ребенок, и никто не пытался его утешить. У многих глядевших на него на глазах тоже были слезы. Погиб высококвалифицированный и образованный летчик, прекрасный товарищ и командир. Когда мы приехали в свою дворец-казарму, то сожаление о потере товарищей еще больше усилилась при виде пустующих коек погибших и оставленной ими утром одежды. Вместе с нами только сегодня перед вылетом они завтракали, а теперь лежат в лесах Финляндии за много сотен километров отсюда. Все молчали. Разговаривать никому не хотелось, каждый про себя переживал эту утрату. Мать Чигиря долго спала письма командованию полка с просьбой описать подробности гибели сына. Мы много писали ей писем, но горе матери было безутешно. Написали и родным Бритаева на Кавказ, на его родину, в Грузию, и долго еще шли к нам жалобные письма от родных Булавы, Бритаева и Корсунского... В соседней эскадрилье был тоже траур. У них погиб экипаж лейтенанта Пелеха..." Вот как вспоминает об этом случае летевший рядом на самолете начальник связи эскадрильи, мой товарищ, лейтенант Александр Григорьевич Спиридонов: "В самом конце войны нам была поставлена задача разрушить железнодорожный мост через реку Коувола. Полет проходил в строю эскадрильи, с выполнением бомбометания по ведущему. Я летел в экипаже командира эскадрильи капитана Черноволенко, где были штурман Мустафьин и воздушный стрелок Соколов. Нашими ведомыми в первом звене были: справа - самолет лейтенанта Пелеха, слева - лейтенанта Диденко. При подходе боевого порядка к цели противник открыл такой ураганный зенитный огонь, что казалось - не было свободного от разрывов снарядов пространства. Самолет сотрясало, как в лихорадке, Вдруг вижу: самолет лейтенанта Пелеха подскочил вверх, оказавшись выше нас. У него открылись бомболюки и посыпались бомбы. Потом самолет медленно повалился на правое крыло и пошел к земле. Я сопровождал взглядом его падение до самой земли. На опушке леса он упал и взорвался. Ни один из членов экипажа не воспользовался парашютом..." Самолет капитана Кузнецова Алексея Дмитриевича, как он сам вспоминает, при подходе к цели двумя разорвавшимися под самолетом зенитными снарядами был сильно поврежден. Осколками пробило правый бензиновый бак, масляный бак, перебило тросы управления рулем поворота. После прохода цели и сбрасывания по ней бомбового груза он вышел из строя и самостоятельно взял курс на свою базу. Трудно управляемый самолет на одном работающем моторе дотянул до аэродрома и благополучно произвел посадку. На земле при осмотре самолета на нем было обнаружено более семидесяти осколочных пробоин. В этом боевом вылете был также сильно поврежден зенитным огнем самолет старшего лейтенанта Тимошенко. Летевший в составе этого экипажа стрелок-радист, старший сержант Гаранкин Александр Кириллович вспоминает: "С большим трудом и потерей высоты попета нам удалось преодолеть Финский залив и сесть с убранными шасси вблизи берега Финского залива на территории Эстонии". Известие о заключении мирного договора с Финляндией было встречено личным составом полков с огромной радостью и облегчением. Полковник Кретов, первым получивший сообщение о заключении мира, выбежал из своего дома, оповещая всех об окончании войны возгласами: "Мир! Мир! Мир!". За время войны с белофиннами личный состав приобрел опыт ведения боевых действий в суровых условиях зимы с временного аэродрома и с минимальными средствами технического обеспечения. Были освоены некоторые тактические приемы преодоления: противовоздушной обороны объектов противника. Получен опыт отражения атак истребителей. В воздушных боях было сбито пять вражеских истребителей. Полк вел боевые действия без сопровождения своими истребителями. Правда, был отмечен один случай, когда боевой порядок сопровождался от Финского залива до цели небольшой группой своих истребителей типа "Чайка". Был получен также и опыт нанесения бомбовых ударов по объектам противника днем с горизонтального полета - как в боевом порядке полка, так и в колонне авиационных полков. За период военных действии с 18 февраля по 12 марта 1940 года полк совершил шесть вылетов, что в общей сложности составило 210 самолетовылетов. Сброшено на объекты противника около 180 тонн авиационных бомб. Общий боевой налет составил 740 часов. В боевых действиях было потеряно два самолета типа ДБ-ЗА с экипажами (восемь человек). Кроме того, два человека были легко ранены. Три самолета были серьезно повреждены зенитным огнем противника, что требовало длительного восстановительного ремонта. Многие самопеты имели небольшие повреждения - пулевые и осколочные пробоины, устранявшиеся техническим составом в ходе боевых действий и не отражавшиеся на выполнении заданий. Главным же итогом было, конечно, то, что авиационный полк приобрел значительный опыт боевого взаимодействия всего личного состава. За успешное выполнение боевых заданий наиболее отличившиеся командиры, летчики, штурманы, стрелки-радисты, воздушные стрелки и другие специалисты были награждены Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР орденами и медалями. СОВЕТСКАЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ АВИАЦИЯ Для нанесения ударов на поле боя и в оперативной глубине обороны противника выделялись и силы истребительной авиации. Эффективными были штурмовые действия истребителей по железнодорожным эшелонам, находившимся а движении, с применением авиационных бомб и пулеметно-пушечного огня. Подразделения 54-й истребительной авиационной бригады в период С 14 февраля по 11 марта 1940 года произвели 786 самолето-вылетов, действуя по транспортным коммуникациям, в ходе которых израсходовали 36.711 снарядов, 171.629 патронов, значительное количество авиабомб. При этом они вывели из строя 82 паровоза, 12 железнодорожных цистерн, более сотни вагонов. Обычно атака проводилась под углом 80-90 градусов к направлению движения поезда, В первом заходе истребители стремились повредить паровоз, в последующих заходах применяли стрелково-пушечное вооружение по тем вагонам, где предположительно находились горючее и боеприпасы, Успешное применение истребителей по наземным целям было обусловлено тем, что финская авиация в количественном отношении примерно в пять раз уступала группировке советских ВВС. Тем не менее, на ведение борьбы за господство в воздухе нашей авиацией был затрачен 31 процент от общего количества самолето-вылетов, или 60 процентов налета истребителей. Порой большие затраты ресурса истребительной авиации не были оправданы. Так, в первый день боев на Карельском перешейке, 30 ноября 1939 года, из совершенных советской авиацией 73 самолето-вылетов 50 произвели истребители на прикрытие своих войск от воздушного противника, который в это время не проявлял никакой активности. Всего за время войны по данным Б.С. Шухмина, был уничтожен 381 самолет противника, в том числе 320 истребителей. Из общего числа потерянных Финляндией самолетов только 22 уничтожены на земле; 213 сбиты советскими истребителями в воздухе и еще 146 - бомбардировщиками в оборонительных воздушных боях. Хотя приобретения по Московскому мирному договору оказались иллюзорными, но бесценен был боевой опыт, полученный в новых условиях. В Финскую войну получили боевое крещение летчики поколения 1916-1919 годов рождения, вынесшие основную тяжесть Великой Отечественной войны: С. Луганский и П. Покрышев, П. Муравьев и А. Семенов, В, Талалихин и П. Лихолетов... Александр Дмитриевич Булаев (1910 г.рожд.), по-видимому, был самым результативным советским летчиком-истребителем в Финскую. Десятки раз он поднимал свою эскадрилью И-16 со льда Карельских озер, одержал в Финляндии не менее 9 личных побед. Товарищи запомнили его широкую доброту, олимпийское спокойствие и необыкновенную силу. Во время Великой Отечественной он командовал одним из лучших полков Ленинградского фронта - 159 иап. Совершил 350 боевых вылетов на И-16, Як-1, "Warhawk", Ла-5, лично сбил 15 и в группе 8 самолетов противника, уничтожил 1 аэростат. Майор Булаев погиб в авиакатастрофе 17 мая 1943 года: рули Ли-2, на котором он летел с другими летчиками, оказались закреплены струбцинами. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено посмертно. Василий Васильевич Ефремов совершил в Финскую 140 боевых вылетав на И-15, лично сбил 7 финских самолетов (5 Фоккеров ДХХ1, Бристоль "Бленхейм" и Бристоль "Бульдог"). В начале Великой Отечественной войны он сражался в составе 5 гиап, а в декабре 1942 года был переведен в Главный штаб ВВС летчиком-инспектором. Совершил 401 боевой вылет, в 120 воздушных боях лично сбил 12 самолетов противника (3 Хе-111, До-2-15, 2 Ю-88, 2 Ме-110, 2 Ю-87 и 2 Ме-109). Был в числе пионеров советской реактивной техники. С 1948 года летал в группе мастеров пилотажа Е. Савицкого. Его летный почерк отличался исключительной точностью и чистотой линий.Герой Советского Союза (указ от 5 мая 1942 года), кавалер трех орденов Ленина и пяти орденов Красного Знамени. Десятки летчиков одержали в Финскую войну по несколько побед: А. Ф. Семенов и А. М. Соколов, В. М. Курочкин и Г. П. Ларионов, П, И, Муравьев и В. Н. Пешков, А.П. Николаев и П. А. Покрышев... [26]
Александр Булах в статье "Королевские спаниели на Зимней войне" приводит такой
эпизод: Но в общем "зимняя" война с Финляндией, которая продлилась до марта 1940 года, была явно неудачной как для Красной Армии, так и для ее основного истребителя И-16, Сильнейшие морозы той зимы значительно затрудняли полеты в открытой кабине. По выражению отдельных летчиков, они летали тогда в "полуобморочном" состоянии. Хотя И-16 для полетов зимой мог теперь переставляться на убираемые лыжи, уборка их ручной лебедкой была тяжелым физическим процессам, а для одетого в меховой комбинезон летчика эта операция была подобием циркового фокуса. Иногда из-за отказа гидроамортизаторов лыжи зависали и вообще не убирались.В "зимней" войне на И-16 уже массово начали применяться сбрасываемые подвесные бензобаки. [34] Финский историк К.-Ф.Геуст с восторгом пишет, как выходили из боя с имитацией "подбития" умелые и хитрые финские летчики. Они так мастерски изображали (пикированием, беспорядочным неуправляемым падением) сбитого, что "советские простаки" записывали победу на свой счет. Этим, мол, и объясняется огромное количество побед, заявленных красными (в Финляндии, де, столько самолетов-то и не было). Очень многие и у нас в стране разделяют эту точку зрения- мол, грустно, но факт преувеличения своих заслуг летчиков ВВС РККА надо признать. Позвольте, а разве враг, покинувший поле боя-не побежден? Разве бегство от противника (пусть даже очень умелое) -это не признание его сипы и своей слабости? Это уже дело пятое или десятое - сгорел на земле вражеский самолет или крадучись, удрал на свой аэродром. Нормальные победы у наших летчиков, правильные. В ходе "зимней" войны и в последующем, в 1941-44 годах, значительное количество советских самолетов приземлилось на финскую сторону фронта из-за потери ориентировки. Многие из них находились в боеспособном состоянии. Другие совершили вынужденные посадки, подбитые в воздушных боях или поврежденные зенитной артиллерией. В "зимнюю" войну финны даже пытались разбрасывать листовки, обещавшие 10000 долларов советскому пилоту, который угонит свой самолет в Финляндию. Однако сомнительно, чтобы эти листовки действительно попали в руки людей, которым они предназначались. Как бы то ни было, ни одного случая преднамеренного угона советского самолета на финскую территорию не известно, все они являлись результатом потери ориентировки, израсходования горючего или боевых повреждений. [4]
Список литературы из работы В.В.Гагина
1. Фоккер D.XXI. В.Котельников, Мир авиации 4'93 |
Пока здесь есть только фрагмент из компиляции В.В.Гагина. Компиляция в основном основана на совестких источниках и определенно нуждается в комментриях. Ну, с чего-то же надо начинать. В качестве иллюстраций пока только пара боковиков. Материал сканировал Александр Киян.
Нажмите на картинку или на
|
 | |
|
Архивы
|
Ссылки
|
Отзывы
|
В начало
|
Наверх
|
|
внизу, чтобы увидеть полное изображение
в новом окне.
